Сериал «Бандитский Петербург» многие критики называли событием телесезона. А когда в части «Журналист» появился новый герой – красивый, интеллигентный и мужественный Александр Зверев, поклонников фильма стало вдвое больше – естественно, за счет женского пополнения.
Роль «настоящего петербуржца» исполнил актер Молодежного театра на Фонтанке Михаил Разумовский.

Михаил действительно коренной петербуржец. Живет он в самом «сердце Петербурга Достоевского» – на набережной Екатерининского канала...

– Михаил, где именно вы проживете?

– На углу Большой Подьяческой и набережной канала, недалеко от Львиного мостика – «достоевские» места. Из роддома меня сразу туда и привезли... Напротив, на другой стороне канала, сейчас находятся казармы ОМОНа, а раньше там делал кольцо 36-й трамвай – самый большой маршрут в городе, который шел от нас до Стрельны. Помню, как выбегал к бочке за молоком, а вся квартира смотрела в окна на четырехлетнего Мишу, идущего с бидоном, больше его самого...
Наш дом постройки 1884 года – пять этажей, огромные каминные залы, в которых когда-то устраивались вечера. Он сдавался в наем и принадлежал г-ну Екатерининскому. Не знаю только, связана ли как-то его фамилия с названием канала? Мне рассказывали, что в этом доме жили балерины...

– Это был дом для актеров?

– Нет, просто совпадение. Дом был доходным, для богатых: дворницкая, калоши у входа снимали – все как в «Собачьем сердце» у Булгакова. Сейчас здание находится в жутком состоянии – властям оно не нужно, так как «не имеет исторической ценности», разрушается потихоньку... Капремонт проводился в 1975 году, так что надеюсь, что еще лет сто оно простоит.

– То, что это был дом для богатых, как-то отразилось на интерьере?

– Конечно: лепнина была потрясающая, лифт треугольный, причем появился он задолго до революции! Это о многом говорило... Лифт был сделан в углу, с красивой кованой решеткой и дверцей, но когда я родился, он уже не действовал. Потом лифт навесили со стороны двора, уже когда переделали дом.
Кстати, при капремонте «брежневские» строители сняли все старинные защелки на окнах и дверные ручки – медные и безумно красивые. Наша соседка, что жила выше этажом, сориентировалась: при переезде на маневренную площадь она сняла эти ручки, а потом все установила обратно. Теперь с гордостью демонстрирует их. Камин, изразцы – тогда все разобрали, все «ушло»...

– Квартиры до ремонта были большие?

– В нашей квартире было три зала метров по 40–50 и несколько комнат. Сейчас вместо одной квартиры на этаже – три. А вообще-то я родился в большой коммуналке и до сих пор там живу.

– Как изменился состав жильцов за это время? Квартиры расселяют, выкупают?

– Выкупают, даже этажами, но только «свои». Нет никого со стороны – в доме живут правнуки и праправнуки прежних жильцов.

– Никогда не возникало желания переехать?

– Нет. Хотя переезжать и приходилось. Когда-то моя мама (она преподавала в Кораблестроительном) залезла в долги и купила кооператив в Сосновой Поляне. Мы с ней туда уехали (я учился в третьем классе), а здесь, на Екатерининском, осталась наша бабушка – это ведь была ее комната. Переезд, конечно, был вынужденным – в коммуналке, вчетвером, даже в двадцатиметровой комнате было очень тяжело.

– А как вышло, что вернулись назад?

– Незадолго до смерти бабушка снова сделала обмен – мне повезло, что я не потерял эту площадь в центре. Сейчас у меня в этой квартире уже две комнаты.
Отсюда я не хочу никуда уезжать. Мечтаю купить квартиру соседям – в комнату они вряд ли поедут. Но пока это лишь голубая мечта о том, чтобы вся эта квартира стала моей...
Здесь три комнаты: 14, 12, 20 метров и кухня – 9 метров, не большая и не маленькая. Хотя в процессе капремонта старую квартиру «порезали» хорошо. Ванную странно перекроили: в помещении ни одного угла в 90 градусов – три острых и один тупой.
Недавно я делал там ремонт, и вдруг стена рухнула, а за ней обнаружился камин! Оказывается, там, где сейчас туалет и ванная, раньше была комната.
Я расчистил этот участок и сделал нишу. В нее удачно вписались раковина и стиральная машина, а саму ванну я переставил по-другому. Мне ее восстановили и покрасили в кофейный цвет. Не евростандарт, конечно, но красиво – навесной потолок, лампочки зеркальные...
Туалет сизый получился: у меня была черная блестящая плитка (такой иногда отделывают дома снаружи) – я задумал отделать ею пол. Но поскольку плитки не хватало, пришлось чуть-чуть совместить ее с кафелем кофейного цвета, но уже другой фактуры. Кафель планировался бледно-сизый, с облаками. Но опять не рассчитали! Поэтому «облака» у меня лишь снизу, а выше стены закрыты недорогой пенопластовой плиткой...
Вложил в этот ремонт свой гонорар за съемки в «Бандитском Петербурге» – его хватило только на ванную. Хоть она и коммунальная, но я решил – надо сделать «места этого пользования» такими, чтобы там было приятно находиться...

– С ваших слов понятно, что делать ремонт вы умеете...

– Я занимался этим, когда мы получили вторую комнату в 1993 году. Там прежде жила старушка. Когда она умерла, ее сын переехал в свою квартиру, а комната отошла нам (нашей семье по метражу как раз не хватало площади), и я стал делать в ней кирпичную стену...
Отбил всю штукатурку до кирпичей. Кирпичи «облагородил» – вырубил топориком – целый месяц вкалывал, дыша цементом! Покрасил в темно-бордовый цвет. Так что в комнате одна стена у меня кирпичная. Всю проводку сделал, стеллаж из дерева. Тогда у меня на это были время и силы.
Но и работать было очень интересно, когда снимал штукатурку, там было 17 слоев обоев! Пирог такой: штукатурка–обои, снова штукатурка и обои.
А стена это была капитальная, еще дореволюционная. Ниши какие-то простукивались – я вынимал кирпичи, думал, может, «партийное золото» или бриллианты найду?
Нашел задвижку от камина, обои и газеты дореволюционные. Но они, как пыль, в руках рассыпаются...
Зато после избавления от этого слоя комната расширилась сантиметров на пять–шесть...

– Если учесть, что ваш дом до революции был элитным, то и паркет у вас, наверное, наборный?

– Нет, но с полами другая история. До капремонта паркет был выложен не «елочкой», как обычно, а квадратами 25 на 25 см, и у меня на нем были свои «дорожки», по которым, когда никого дома не было, я катался на коньках...

– На роликах?

– Какие ролики! Это же 1967 год. На обычных коньках прокатывался через комнату по паркету и изрезал его довольно прилично.

– И долго вы так катались?

– Несколько вечеров, пока не понял, что это неудобно, – на льду лучше. Но кататься уже научился, а закреплять навык отправился в Юсуповский садик.

– Сейчас ваша квартира на Екатерининском устраивает вас по площади?

– Уживаемся как-то. Хотя у нас большая семья – четыре человека плюс две собаки: Мася – кавказская овчарка-волкодав и Вольтер – маленький черный пес. Его покупали как ризеншнауцера – жена хотела большую собаку, но выросло что-то среднее между пуделем и барбосом и ужасно непослушное!

– Вы довольно давно живете в центре. Изменилось ли как-то его восприятие?

– Что касается Питера, то я редко вижу сегодня людей, которые определяли бы этот город. Ведь лицо любого города – это его жители... Многое изменилось: раньше можно было в первый попавшийся двор войти, а сейчас все дворы и подвалы перекрыты, везде домофоны...

– Где вы сейчас играете?

– В Молодежном театре на Фонтанке, в Антрепризе им. А. Миронова, в Приюте Комедианта, в Театре на Литейном, в Театре комедии...

Здесь есть один секрет. Стоит только подумать: вот есть минутка сесть и отдохнуть, сразу приходят мысли – как я устал, как тяжело... А если об этом не думаешь, постоянно в движении находишься, то об усталости забываешь – в жизни всегда найдется что-то веселое...
Сейчас время такое – возраст человека не определить. Все зависит от того, чем он занимается, что при этом о себе думает, соответственно и выглядит...