Певец и композитор Игорь Корнелюк не нуждается в представлении российской публике. Сегодня в жизни Игоря довольно интересный и насыщенный событиями период: он продолжает работать с режиссером Владимиром Бортко, но уже над новым фильмом (ранее композитор написал музыку к экранизации «Идиота» Ф. М. Достоевского), гастролирует, создает в творческом союзе с Региной Лисиц оперу и, кроме всего прочего, строит дом…

C Игорем Евгеньевичем мы встретились, чтобы обсудить все подробнее.

– Когда вы впервые попали в Петербург и каким было ваше первое впечатление?

– Это был 1978 год. В этом городе меня шокировало все, потому что тогда он, образно говоря, меня раздавил, уничтожил, походил по мне ногами и еще эти ноги об меня вытер.

Я приехал из маленького периферийного городка, где, как мне в те времена казалось (мне было пятнадцать лет), меня все знали – я играл в ансамбле, и он был популярен. И вдруг я попадаю в этот огромный город, где все как-то разобщено…

Питер мне показался довольно мрачным. В тот год была очень суровая зима – никогда не забуду, как ко мне на празднование Нового года приехала сестра Наталья, и 1 или 2 января мы отправились с ней в Эрмитаж. Помню, как в 35-градусный мороз мы шли с ней через Дворцовую площадь, а я думал: как же здесь живут люди? Тогда мне казалось, что здесь такой мороз всегда…

– Где вы поселились?

– Первый год я жил не в общежитии (туда было очень сложно устроиться), а у родственников – в Красногвардейском районе, на Среднеохтинском проспекте. На 22-м автобусе мне нужно было до музыкального училища «пилить» полтора часа – через весь город. Это был ужас какой-то! Так долго...

Я приехал из Бреста, и по тамошним масштабам за это время я мог бы объехать половину области – съездить в другой город и вернуться.

Плюс ко всему мне тогда было очень сложно учиться. Поступив, я вдруг узнал, что я абсолютный невежда и плохо играю… До приезда в Ленинград мне казалось, что играю я просто блестяще! Но потом-то понял – на самом деле я блестяще стучу по клавишам. Надо было как-то менять ситуацию, и я занялся самообразованием.

За все 4 года, пока учился, всего два раза ходил в кино. Если и посещал концерты, то только филармонические.

Не говоря уже о том, что в училище было очень строго в смысле дисциплины – нам не разрешали носить джинсы, а девушек выгоняли, если они приходили на занятия накрашенными. Такие, немножко тюремные, порядки в хорошем смысле нас «рафинировали».

Что касается впечатлений, то главным тут был сам факт – мне пятнадцать лет, я один в этом городе. Для меня он был холодным и чужим, все связи формировались заново… Потом прошел год – я к нему привык, уже как-то смирился, стал находить в этом городе что-то хорошее, а потом я его полюбил. Сразу. Резко. Это обрушилось на меня, как бандит из-за угла. Я вдруг понял, что обожаю этот город! Я прилип к нему всем своим нутром. Какие-то вещи, естественно по молодости, у меня стали ассоциироваться с этим городом – первая любовь, например. Сейчас я себе просто не представляю жизнь без Питера!

– Что в плане быта, если сравнивать с Брестом, было для вас наиболее непривычным?

– В Бресте у моих родителей был частный дом в черте города. Это небольшой, очень чистенький, ухоженный городок, и когда я попал в «миллионник», самый сильный контраст представляла грязь на улицах. Плюс ко всему полная антисанитария в столовых.

До этого я не знал, что сметана бывает разбавленной, а молоко может быть таким невкусным. По моим представлениям оно отдавало резиной и нефтепродуктами. Тогда говорили, что, мол, вода здесь плохая, это и влияет на качество, но теперь, когда наши пиво и молоко дадут фору продуктам из других регионов, ясно, что «дело было не в бобине».

– В каких районах Петербурга вам пришлось пожить?

– После Красногвардейского оказался в Кировском районе – жил напротив Комсомольской площади, в общежитии консерватории. Когда женился, переехал к своей супруге, в Московский район, на Кубинскую улицу.

Поселились с родителями жены в двухкомнатной хрущевке. В одной комнате жили я, Марина, наш сын и теща.

Четыре года мы спали на кроватке, которая чуть-чуть шире руля моей машины! Перевернуться на другой бок поочередно было нельзя, поэтому делали поворот на счет – раз-два… Как следствие – у меня до сих пор любовь к широким машинам, к большим кроватям.

– Когда у вас появилась первая собственная квартира?

– Ситуация была очень интересной. Я уже стал Игорем Корнелюком, меня знала вся страна: гастроли, стадионы, дворцы спорта – «звездная жизнь» в полный рост. Мы с женой снимали квартиру в Петроградском районе, на улице Мира (это был 1989 год).

Вдруг позвонила хозяйка и сообщила нам, что у нее изменились обстоятельства, – она въезжает обратно в квартиру, а нас просит освободить ее в течение недели. Что делать? Я пошел к начальнику ПРЭУ Виктору Серафимовичу Юракову и сказал без всякого пафоса, что ко мне через неделю приезжают американцы, и, хотя я звезда эстрады, мне негде жить, и я даже не знаю, где их принимать… Через неделю мне предложили посмотреть квартиру.

– Что она собой представляла?

– Она была на Мичуринской улице, в нежилом фонде на первом этаже, 70 квадратных метров. Я тогда даже не понимал, почему так часто болел, простужался. Оказалось, оттого что квартира была немного холодной и слегка сыроватой.

Потом произошла интересная история. Буквально за месяц до переезда на Мичуринскую у меня были первые сольные концерты в БКЗ «Октябрьский». Так случилось, что объявили сразу десять концертов, билеты разошлись в два часа, но что-то не совпало – у меня шли гастроли в Челябинске. Я вернулся больной, усталый, а здесь директор БКЗ, Эмма Васильевна Лавринович, умоляет меня дать концерт – по просьбе руководства города, так как ей по этому поводу уже из Смольного звонили. Я ответил: «А что мне руководство? Я живу в городе, а квартиры у меня до сих пор нет». Она была удивлена и после концерта повела меня в переулок Антоненко, к «властям». Там меня поставили на очередь на кооператив (дом на Приморском шоссе уже строился). Я сразу внес деньги, но квартиры у меня по-прежнему не было…

– Так и жили на Мичуринской?

– Да. Там я прожил года четыре или пять. История нашей квартиры на Мичуринской непроста. Во дворе дома планировали построить детский сад, и, ставшую впоследствии нашей, квартиру освободили – через нее в новое здание нужно было провести коммуникации.

Потом строительство заморозили – бабушки стали жаловаться: как же так, ликвидируют зеленый двор в Петроградском районе! А квартира так и осталась в нежилом фонде. И вдруг – очередная инвентаризация! После нее мне начали приходить повестки в суд – оказывается, я незаконно вселился в квартиру. Тогда я написал письмо Анатолию Собчаку.

– Помогло?

– Прислали женщину-инспектора. Она посмотрела, в каких условиях мы живем – у меня там одновременно была и студия, все в проводах, везде аппаратура. И мне разрешили выкупить квартиру по остаточной стоимости. Деньги не сумасшедшие, но и не маленькие. Когда начались гонения на Собчака, меня даже вызвали в прокуратуру – выясняли, почему и как я получил квартиру…

До тех пор это был единственный случай, когда я обратился к отцам города – безвыходная была ситуация. Потом обращался еще раз, нужно было арендовать помещение под студию. Мне в вежливой форме отказали, и с тех пор я придерживаюсь правила – никогда ни у кого ничего не просить, во всем рассчитывать на себя…

– Как вам жилось в этой квартире?

– Когда живешь среди проводов, микрофонов и синтезаторов, тем более когда, допустим, не работаешь один день, вечером приходишь домой, они тебе как немой укор – что ты сочинил сегодня? Я даже почувствовал, что начинаю комплексовать. Правда, гостям такая атмосфера нравилась – интересно, необычно…

– Сейчас вы где живете?

– Там же, в Петроградском районе, но уже на другой улице. Квартира понравилась моей супруге, мы сделали хороший ремонт, но в нашем доме много нерасселенных коммуналок. Очень грязно в подъезде – я даже стал нанимать уборщиц, чтобы они мыли лестницу до второго этажа. Меня с этим шикарным ремонтом уже затапливали 15 раз! Поменял все стояки, а толку? Как-то поставил машину у дома – с шестого этажа бросили пивную бутылку и разбили заднее стекло. Несколько дней назад стащили спутниковую тарелку. В общем не хочу я жить с соседями и думаю переехать за город!

Мы с Мариной купили дом – недострой в Тарховке, под Сестрорецком. Когда закончат строительные работы, буду жить в нем. Я люблю природу, а там есть возможность просто выйти

и посидеть на воздухе. Там стоит жить, чтобы, когда на деревьях распускаются листья, видеть это ежегодное чудо, мимо которого городской человек зачастую проходит, не замечая… Еще я хочу устроить так, чтобы я никуда не ездил, а все ездили ко мне. Для этого в цокольном этаже будет сделана стационарная студия.

– А климат вас устроит? Не сыро, на ваш взгляд?

– Я привык к питерской сырости, мне нравятся его морские ветра. Многие покупают дома за рубежом, в Испании, например. Но когда я приезжаю за границу, через три дня меня начинает колотить, и я рвусь домой, в Петербург…